— Злата, был ли у вас опыт благотворительной работы до начала спецоперации?

— Конечно, в силу своих возможностей я всегда старалась помогать окружающим, пожилым людям, но волонтерского опыта как такового у меня до недавних пор не было. Дебют состоялся благодаря руководительнице фронтовой бригады артистов “Ростовчаночка” Виктории Сердюковой, которая пригласила меня принять участие в работе их волонтерского коллектива. Поначалу я колебалась, не решалась, но наконец в феврале я смогла преодолеть все свои сомнения, отбросить страхи и впервые выехала с бригадой к бойцам. Я очень волновалась, так как не могла себе представить, как все это будет проходить, как меня примут. 

Виктория помогла мне подобрать репертуар и определиться с костюмом. Мы выбрали задорные, жизнеутверждающие женственные песни: “На большом воздушном шаре”, “Последняя поэма” из кинофильма “Вам и не снилось”, “Снова стою одна”, и мой образ им вполне соответствует — нежный, женственный. 

Когда я запела, сразу же поняла, что я на своем месте, и все мои тревоги развеялись. В процессе выступления я почувствовала, что со зрителями надо больше общаться. Я даже сказала потом Виктории, что хорошо бы приобрести разные детские музыкальные инструменты, чтобы раздавать их ребятам в зале, чтобы они помогали отбивать ритм, подыгрывали нам. 

— Недавно я брала интервью у медицинских клоунов, которые ходят по военным госпиталям, и они мне рассказывали, что активно используют шумовые инструменты. И музыкальный терапевт в одном из недавних интервью тоже рекомендовала применять шумелки-тарахтелки в рамках сеансов, направленных на улучшение настроения.

— Значит, мы все правильно делаем, хотя и пришли к этому интуитивно. Я просто сама лично не раз наблюдала: в тот момент, когда тебе вручают бубен или деревянные ложки, ты переключаешься на них, на время забываешь о других своих задачах, и психика таким образом расслабляется. Когда мы только входим в зал, мы видим обычно напряженные, озабоченные, суровые лица, то к концу концерта перед нами улыбающиеся, радостные, можно сказать отдохнувшие лица. Сами бойцы после каждого концерта нам говорят: “Ребята, спасибо, что приехали и отвлекли нас, дали нам живую эмоцию, ваш концерт для нас как глоток свежего воздуха”. 

Однажды один командир даже написал нам, что после нашего концерта бойцы показали более высокие результаты на занятиях по физической подготовке.

— Что, кроме музыкальных и инструментов и интерактива, поменялось в ваших выступлениях за это время?

— Расширился репертуар. Например, включили в него песни, которые многие из бойцов очень любят, “Матушка-земля” и “За мои зеленые глаза”. Зрители активно подпевают мне, пританцовывают. Я сама стала больше “ходить в зал”, протягиваю микрофон бойцам, предлагаю спеть вместе со мной, приглашаю на танец. 

Однажды у нас было четыре концерта за день. Под конец я, честно сказать, очень устала. Но когда видишь, как меняется настроение наших защитников Отечества во время выступления, как они начинают улыбаться, это дорогого стоит. Это лучшая награда, то, что меня мотивирует. Поэтому я отругала себя в тот момент за слабину, собралась с силами и отработала по максимум.

— Вы все время говорите о своих зрителях — парнях и мужчинах, но наверняка на ваших концертах бывают представительницы прекрасного пола. Как они реагируют на ваши номера?

— Девочки реагируют как девочки. Они легче идут на контакт, а, когда я пою строчки из песни “Последняя поэма”: 

“Смерть побеждающий вечный закон — 

Это любовь моя,

Это любовь моя…”

девушки нередко плачут.

— За то время, что вы участвуете в этом проекте, был ли один эпизод, который вы и сегодня вспоминаете с особенным душевным трепетом? 

— Однажды после концерта нас повезли на полигон, на стрельбища и предложили пострелять из разного вида оружия. Там нас познакомили с военным, назовем его Андрей, который уже снаряжал магазины патронами. Когда подошла моя очередь взять в руки автомат, мне стало плохо. Стало тошнить. Дрожь по всему телу. Я отошла в сторону, а, когда зазвучали автоматные очереди, у меня просто градом полились слезы. Мне стало неловко за такую реакцию, так что я пошла прогуляться на пригорок, подальше от стрельбищ. Через какое-то время туда на мотоцикле приехал Андрей. Он увидел, что со мной что-то не так, решил меня проведать. Я рассказала ему о своем состоянии, о том, что я, вероятно, испугалась. “Чем я могу тебе помочь? Может, воды?”, — предложил он. “Да, от воды бы я не отказалась”, — вскоре он привез мне бутылку воды. Мы разговорились, и слова, которые он тогда сказал, мне врезались в душу: “Я тебя отлично понимаю, потому что дурак тот, кто не боится”. При этом он так тепло на меня смотрел… Это был очень трогательный момент (сейчас я рассказываю о нем — у меня мурашки по коже). Я реально испытала чувство сопереживания. На прощание я окончательно растрогалась и попросила у Андрея разрешения обнять его. Мы обнялись, и это было бесценно.